[indent] — Мы опаздываем, - Фрэнк отмахнулся от им же самим выбранного на сегодня напарника фразой, которая сопровождала последнего всю его недолгую жизнь. Возмущенное материнское: «Мы опаздываем!», Блэк слышал в детстве всякий раз, когда Блэки многочисленным семейством отправлялись на очередное скучное торжество чистокровных. Выдергивающее из-за стола в Большом зале Хогвартса: «Мы опаздываем!», можно было словить от излишне торопливых друзей в школе, вечно просыпающих завтрак и спешащих на первую пару. И вот теперь - в стажерскую эру – безэмоциональное: «Мы опаздываем», раскрасило рождественское утро парня унылыми серыми красками. В ответ Бродяга лишь кивнул и двинулся вперед, не отыскав в себе сил на дальнейшие разглагольствования. Вчерашняя измотанность вернулась к гриффиндорцу внезапно, словно старая подруга в толпе, закрывшая знакомому глаза из-за спины с просьбой угадать «кто».

[indent] Лонгботтом был чересчур серьезен, будто бы не на патруль на праздничной ярмарке заступал, где, в принципе, вряд ли могло произойти что-то из ряда вон, а выполнял – по меньшей мере – секретную операцию по приказу самого Министра магии. Сириус не видел смысла в лишенных эмоций фразах наставника, воспринимая их серьезность не больше, чем угрозы от докси, при попытке вывести сих паразитов из дома по весне. А последствия жизнедеятельности докси хоть и были не шуточными, но не воспринимались магами всерьез: вредители могли облюбовать темные и теплые уголки любой квартиры, дачи или поместья, и каждую зиму – вне зависимости от обработки Доксицидом - возвращаться обратно, превращая жизнь в доме в сущий ад, наполненный шорохами, шепотом и тенями в темноте. А попытаешься избавиться – столкнешься с укусами и токсичным ядом. Тем не менее, мало кто из волшебников боялся вредителей. А Фрэнк, похоже, боялся выполняемой им работы, ну, или выговоров, что определенно расстраивало его стажера, до сего дня уверенного, что уж кто-кто, а его наставник, самый смелый человек в Британии.

[indent] Огибая Каркиттский рынок по правой стороне вслед за Фрэнком, Сириус глазел по сторонам, безмолвно дивясь тому насколько к Рождеству преобразилось все вокруг. Да и погода, к слову, была благоволящей: снег сыпал крупными хлопьями, исчезая, едва касаясь земли, дополняя праздничные гирлянды в виде еловых веток необходимым для зимнего торжества атрибутом, обычно украшающим Лондон уже после наступления Нового года. Зима в английской столице всегда была довольно мягкой, влажной порой, что заметно отличало дома лондонцев от европеских. Зачастую в жилищах британцев отсутствовало центральное отопление, зато имелись разномастные камины, используемые и магами, и маглами – в том числе – для обогрева помещений. Но в этом году все сложилось так, как надо, и даже магия была здесь не при чем.

[indent] Первая смена патрульных ожидала вторую неподалеку от паба «Прыгающий горшок», где Блэк бывал не более пары раз, и то, не по своей вине. Здесь подавали домашний алкоголь не самого лучшего качества, цены были дешевле, чем в «Дырявом котле» или «Белой виверне», но хозяин отличался навязчивостью, приставая с разговорами на жизненные темы, что не особенно Сириуса прельщало. Тем не менее, друзей парня общительность и любопытность кузнеца, владевшего «Прыгающим горшком», не особенно беспокоила. Собственно, они же сами и платили известной им информацией за кружку дешевого пива.

[indent] Не будь шатен предупрежден, что на ярмарке присутствуют патрульные из Министерства магии, и не являйся он одним из них – никогда бы не заметил представителей ДОМП в толпе. Аврорская форма позволяла носящим ее служителям закона слиться с окружением, а также качественно выполнять свою работу, не марая атмосферу праздника излишним официозом. Мужчины – высокий и коренастый, оба в черных мантиях - точь-в-точь таких, в какой был Фрэнк – казались Сириусу смутно знакомыми, по крайней мере, один из них. И это было странно, ведь гриффиндорец не мог похвастаться тем, что хоть мало-мальски познакомился с аврорским составом за четыре месяца своей стажировки. Остановившись слева от наставника, стажер протянул руку высокому мужчине, назвавшему его фамилию, а тот, ответив уверенным рукопожатием, слегка ухмыльнулся, переводя взгляд живых, светлых глаз на Лонгботтома. И едва он это сделал, Бродяга понял с кем имел честь по-свойски поздороваться, что не сделал ни Фрэнк, ни кто-либо еще.

[indent] — Старший аврор Лонгботтом, сэр, - в тот же момент наставник озвучил мысли Сириуса, заставив последнего слегка смутиться. Лонгботтом-младший вел себя чересчур сдержанно, учитывая родственника, стоявшего перед ним. Пытается выслужиться перед отцом? Или тут так принято? — Бэлтон, - вторая фамилия была Блэку совсем не знакома. Тем не менее, именно Бэлтон так же официально и строго, вероятно, по регламенту, отчитался старшему в смене Сириуса об обстановке. Нельзя сказать, что стажер прислушивался к отчету, пропуская мимо ушей сообщение о том, что все в порядке. Он так и думал. Парень был занят разглядыванием отца своего наставника, который не казался таким напряженным, какими были его сын и напарник. Даже передавая смену и раздавая поручения, Лонгботтом-старший не терял позитив, то и дело усмехаясь и пребывая, судя по всему, в отличном расположении духа, что нельзя было сказать об его отпрыске, с которым Блэку предстояло провести не один час.

[indent] Проводив спины старших товарищей Фрэнка совсем невеселым взглядом, Сириус вновь направился вслед за своим напарником, отставая от него на пол шага, не желая портить свой день еще больше. Так или иначе, а у Лонгботтома после передачи смены, похоже, появилось желание на «поболтать», присущее ему обычно. Блэк же не был настроен поддерживать перепады настроения наставника, поэтому ответил довольно односложно:

[indent] - Не имеет значения, - тон его голоса копировал тот, которым Фрэнк разговаривал со своим стажером с момента выхода из «Дырявого котла».

[indent] - Нечего слушать, сэр, - громкий ответ Сириуса казался, по крайней мере для него самого, официально-безразличным, однако на деле же фонил очевидным разочарованием, настигшим парня довольно внезапно. Ему более не хотелось пояснять свои умозаключения, хотя он сделал бы это, удели тому Фрэнк немного времени и внимания чуть более десятка минут назад. Сейчас конструктивный ответ требовал бы слишком много сил и эмоций, а, ввиду общей усталости и напряженной обстановки, Блэк не хотел прилагать усилия к бесполезным разглагольствованиям. Более того, Бродяга считал, что спустя минуту его напарник может сделать лицо кирпичом, оборвать разговор и сказать, что времени не было и нет. Какой смысл начинать диалог в таких обстоятельствах? Для Сириуса уже все было ясно, а то, что Лонгботтом не понял или не захотел понять - его сугубо личные проблемы. – Я уже забыл, что хотел сказать.

[indent] Куда интереснее было разглядывать витрины крупных магазинов, мимо которых пролегал маршрут патруля. Например, в кафе у Флориана Фортескью красовались огромные холодные, но никогда не тающие, десерты – настоящие съедобные произведения искусства, рассказывающие целые истории на сливочной сцене внутри рожка размером превосходящим среднего мага в полный рост. У магазинчика «Все для квиддича», у витрин которого и в не праздничные дни собиралась толпа, сегодня красовался стенд с демонстрационной моделью последней спортивной метлы, собирающий восторженные возгласы. Метлу можно было не только посмотреть, но и потрогать, а после даже испытать, что было невиданной щедростью со стороны производителя, заказавшего подобную рекламу, и хозяина лавки. Сириус и сам был бы не прочь присоединиться к ребятам, собравшимся в импровизированную очередь на обкатку. И парень точно сделал бы это, если бы не злополучный патруль. У ботаника Нолти все растения были в рождественских нарядах, а некоторые из них даже сменили окрас и двигали листьями в такт играющей музыке, маскируясь под праздничную обстановку. «Волшебный зверинец» организовал импровизированный хор лягушек, что было редким явлением в зимнюю пору, так как жабы имели особенность засыпать под воздействием низких температур, как и многие другие хладнокровные. В целом, Косой пестрел новинками и убранством так, как, кажется, никогда. А путь патруля вел двоих – мужчину и юношу – в сторону Лютного переулка, где сейчас было безлюдно и тихо, собственно, как всегда.

[indent] Лютный не зря в простонародье назывался Ночной улицей, ведь именно в свете луны его представлял себе любой, кто хоть раз бывал в торговом магическом лондонском квартале. Даже в полдень самого солнечного и ясного летнего дня узкая улочка, тянущаяся от темной арки по левой стороне Косой аллеи до длинной лестницы у банка «Гринготтс», оставалась темной и грязной. И сегодня – в Рождество – здесь ровным счетом ничего не изменилось, разве что исчезли пьянчуги и бездомные, напуганные присутствием авроров в достаточно большом количестве.

[indent] Неширокая арка, отделяющая Лютный от основной улицы, сегодня казалась неким теневым заслоном, не пропускавшим всеобщее веселье туда, где тому было совсем не место. Лютный встретил патруль едва ли не звенящей тишиной и замершим чистой прохладой воздухом, отличаясь от торгового квартала больше, чем когда бы то ни было еще. На дверях некоторых заведений можно было лицезреть скудные, местами выцветшие рождественские венки – вот и все убранство, которым мог похвастаться узкий переулок в этот праздничный день. И именно здесь Фрэнк решил-таки пояснить свои действия, по всей видимости, расценив неуютную ситуацию довольно верно.

[indent] Аврор завел речь о субординации, которая казалась Блэку ненужной и неуместной, когда дело касалось хороших знакомых или родственников. Ему было сложно примерить субординацию к себе, сложно было представить, что он мог бы общаться со своим отцом так, как это делал Фрэнк принимая патруль. При этом Сириус не был со своим родителем хоть в сколько-нибудь теплых отношениях, а все равно не видел смысла – пускай и по службе – в подобном официозе. Такая форма общения вводила в ступор, устанавливала жесткие ограничения и рамки, будто ты уже не ты, а отношения и связи – вовсе не имеют значения. Может, на то и был расчет?

[indent] - Я нарушил субординацию, сэр? – Парень не мог не спросить очевидное. Фрэнк вел довольно долгий монолог об обязанностях в ролях «начальник-подчиненный», завершив тот напутствием для своего стажера, мол, и ты тоже в этом участвуешь, следи за языком, а то столкнешься с последствиями. Правда, Сириус не мог сказать, когда же он успел что-либо из перечисленного нарушить, ведь он даже пресловутое «сэр» в обращении пока что не забывал. Тем не менее, по всей видимости, как обычно, облажался. – Постараюсь исправиться, сэр, - добавил он к предыдущей фразе, не дожидаясь ответа наставника. Все происходящее мало напоминало патруль, каким Блэк представлял его себе накануне. Субординация, на которой так настаивал Лонгботтом, порождала собой напряжение, для которого не было особых причин. А напряжение, в свою очередь, Бродягу раздражало; раздражало до сжатых зубов и растущего в прогрессии внутреннего протеста, грозящего перерасти в агрессию. - Но можете сделать мне выговор, отстранить или инициировать разбирательство. Вдруг вам станет легче, - шатен закончил фразу мысленно, чем слегка себя остудил, криво усмехнувшись.

[indent] На завуалированную и не законченную, но тем не менее очевидную колкость старший по званию товарищ не отреагировал. Сириус не понял, что произошло, но заметил вновь возникшее напряжение наставника: тот вооружился, бесшумно проходя к ближайшему зданию, заглянул в окно, после чего просканировал территорию на предмет нежданных гостей. Блэк же, не зная, что ему следует предпринимать в подобной ситуации, попросту следовал за аврором, наблюдая за его работой. Несмотря на то, что парень не видел ничего из того, что заметил наставник, ситуация заставила его собраться, разбудив чувство волнения, не проснувшееся вместе с гриффиндорцем утром.

[indent] - Я ничего не заметил, сэр, - может, Блэк и хотел бы соврать в вопросе своей наблюдательности, но решил быть честным. Во-первых, он действительно ничего не заметил и Фрэнк мог ошибаться; а, во-вторых, Сириус был в самом начале своего аврорского пути и имел право на ошибки, о чем сам Лонгботтом на протяжении четырех месяцев неустанно своему ученику напоминал, немало способствуя снижению планки ожиданий Бродяги от самого себя и прогрессу в обучении. Когда не стесняешься ошибаться, обучение становится в разы продуктивнее, ведь не набив шишки, никогда не поймешь простые истины.

[indent] Патруль двинулся далее по маршруту, а волнение, несмотря на оставшееся далеко позади пустое здание, осталось; прицепилось, ухватив свою жертву за локоть, и вовсе не собиралось пропадать, будто что-то плохое могло произойти прямо здесь и сейчас – прямо у них под носом. Сириусу расхотелось копаться в себе или спорить в внутренними устоями Аврората, которые, быть может, и устарели, но в ситуации, требующей мгновенной реакции, были не столь важными и значимыми – с ними можно было и жить, и мириться, и даже учесть в следующий раз.

[indent] Лютный более не «порадовал» Лонгботтома и Блэка ничем интересным: взгляд мог зацепиться разве что за пару неприятных личностей у «Белой виверны» да и только. Впрочем, даже те ничего предосудительного не делали, не считая презрительных взглядов, коими маги проводили патруль к кривоватой и длинной лестнице, которую, к слову, Сириус был очень рад увидеть. Уже у подножия подъема вновь зазвучала праздничная музыка и стали слышны сотни голосов, сливавшихся в единый успокаивающий гул. Горизонтальная аллея встретила напарников светом, шумом и гамом, которых так не хватало в последние сорок минут обхода.

[indent] Аллея, центр которой занимал величественный, белоснежный и поражающий размахом банк, полнилась людьми. Сириусу показалось, что за чуть менее часа толпа стала гуще в разы. Описывая происходящее, можно было с легкой душой применить фразу: «Пикси было негде проскользнуть». Внимание к себе привлекал паб «Фонтан феи Фортуны», названный в честь одноименной сказки, который установил у своего здания фонтан, именуя его «тем самым». А маги были не прочь окунуться в ледяную воду, да и окатить окружающих ею же, что, само собой, ввиду поры года, вызывало переполох.

[indent] - Мы не должны вмешаться? – Сириус кивнул в сторону фонтана, в который двое ребят насильно окунали сильно сопротивляющегося третьего под общий хохот и улюлюканье. – Странный аттракцион для рождественской поры.

[indent] Последний месяц 1978 года и по совместительству четвертый изматывающей стажировки в Департаменте охраны магического правопорядка выдался сложным во всех смыслах. Как теоретическое, так и практическое обучение стало в разы труднее, отсеивая тем самым тех, кто никогда не будет готов уделять аврорату достаточно времени. Сириус справлялся с нагрузками далеко не играючи, но на поверку лучше многих его сверстников, что хоть никак и не отмечалось преподавателями – специалистами в разных областях – но бодро озвучивалось наставником, в конце каждого дня взявшего за обязанность устраивать со своим стажером разбор полетов. Ноющая боль мышц после непрекращающихся практически ежедневных физических нагрузок начала восприниматься парнем как что-то привычное, наряду с недосыпом, возросшим аппетитом и тягой к кофеину далеко не самого лучшего качества. Пожалуй, к последнему Сириуса пристрастил Лонгботтом, то и дело заваривающий не одну, а сразу две чашки кофе – для себя и своего стажера. Расписание стажировки, хоть и было относительно стабильным по сравнению с графиками работы авроров, но все же оказалось выматывающим: 6 рабоче-учебных будней и 1 плавающий выходной в неделю, зависящий от выходных наставника, а если тех не наблюдалось, приходящийся на рабочий день аврора, в течение которого обучающийся мог пропустить много интересного. Такие выходные Блэк не любил, но до сих пор не имел права нарушить правила учебного центра, а также указы наставника, дабы отдыхать меньше положенного. И не то, чтобы Сириусу было нечем заняться в свободное время, но аврорат настолько бурно кипел, увлекая в свою рутину всех и каждого, не позволяя довольно долгое время вдохнуть полной грудью, что за пределами штаб-квартиры и учебного центра жизнь, казалось, была не настоящей, застывшей и пресной, что особенно сильно ощущалось во время редких выходных.

[indent] Одинокие свободные дни пролетали быстро, будто тех и не было вовсе. Сириус редко тратил выходные на отдых, предпочитая тишине и покою встречи с друзьями, походы в бары и на концерты, первые свидания, не грозящие повторением, и прочие не менее активные занятия, после которых встать в 6 утра и отправиться на стажировку было настоящим подвигом. После выходных Блэк чувствовал себя паршиво и частенько получал нагоняи на утренней тренировке от наставника, что сильно демотивировало парня, привыкшего слышать в свой адрес одни только похвалы. Однако предстоящий завтрашний выходной и конец сегодняшнего дня Бродяга ожидал с нетерпением: во-первых, завтра было Рождество; а, во-вторых, Сириус планировал провести сегодняшние вечер и ночь в компании очень милой особы, а также целый день завтра на ярмарке Каркиттского рынка, обещающей, судя по листовкам, быть грандиозной. Желанная свобода близилась вместе с плавным движением стрелок громко тикающих часов в аудитории, где квалифицированный целитель преподавал будущим аврорам оказание первой помощи. И все было бы неплохо, если бы занятие не было практическим. В предвкушении жаркого вечера и отличного отдыха Сириус не имел ни малейшего желания демонстрировать усвоенные за недолгий курс навыки, а делать это пришлось, ведь кроме него в аудитории было еще лишь 4 человека, каждый из которых не остался без внимания преподавателя. Блэка на каждом этапе проверки знаний вызывали последним: так случилось и в самом конце занятия, буквально, на последней его минуте, что говорило лишь о том, что все сегодня немного задержатся.

[indent] - Мистер Блэк, ваша очередь, - колдомедик махнул ладонью в сторону манекена, лежавшего на полу и имитирующего собой пострадавшего человека, - похоже, у нашего незнакомца отсутствуют пульс и дыхание.

[indent] Отсутствие пульса и дыхания относились к разряду повреждений, требующих срочной и точной в исполнении медицинской помощи, а также едва ли не моментальной оценки состояния пострадавшего. У Блэка, проходившего тест практических знаний последним, была этакая фора: по печальному опыту ребят из группы, он заметил, что преподаватель дает преступно мало времени на оказание действительно качественной помощи, но, тем не менее, продолжая на ней настаивать. Целитель уже спустя пару минут прерывал ребят, сообщая, что пациента спасти не удалось, и тут же переходил к проверке знаний следующего стажера. Медлить Блэк не стал, уже через десяток секунд коснувшись коленями пола у манекена, в первую очередь запрокинув тому голову и приоткрыв рот, чтобы освободить дыхательные пути для сердечно-легочной реанимации.

[indent] - Codex Rubrum, - палочка скользнула в руку моментально, а кисть вывела в воздухе давно знакомый жест, заученный еще на первых занятиях по оказанию первой помощи. Благо, аудитория не пропускала за пределы своих стен ни одно из проявлений магии, иначе сегодня здесь был бы уже не один колдомедик, призванный чарами вызова скорой помощи. Убирать проводник магии Сириус не стал, попросту выпустив его из руки и позволив укатиться куда-то под бок манекена, лежащего на полу в позе похожей на большую букву «Т». Сейчас это было не важно.

[indent] Важно было найти мечевидный отросток, находящийся внизу грудины, и определить правильное место надавливания для непрямого массажа сердца. Благо на манекене сделать это было не сложно: в конце концов, стажеров и учили на нем. Живой человек требовал бы к себе больше пристального внимания, но лишать здорового мага дыхания и сердцебиения ради урока, пожалуй, было бы равноценно серьезному преступлению. Определив точку компрессии и прижав туда сжатые в замок ладони, основание одной из которых было направлено к пострадавшему, шатен принялся отсчитывать 30 надавливаний-толчков, призванных заставить сердце вновь качать кровь, пусть даже само оно на это было и неспособно. Напитанные кровью внутренние органы человека – хороший акцент на его выживаемости, однако не значащий ровным счетом ничего, если легкие не будут наполняться воздухом. Закончив с компрессиями, Сириус быстро переместился к запрокинутой голове манекена, проверяя не запал ли во рту язык, после чего накрыл губы бедняги салфеткой и зажал пострадавшему нос. Плотно обхватив губами губы манекена, парень сделал пару глубоких вдохов через нос и выдохов через рот, наполняя искусственные легкие. Убедившись, что грудь тренировочного экземпляра вздымается, парень вновь вернулся к компрессиям. И повторял свои действия раз за разом по кругу, будучи уверенным, что все делает правильно.

[indent] - Пожалуй, мистер Блэк, целители уже должны были прибыть, - лениво резюмировал колдомедик спустя полчаса энергозатратных попыток стажера сохранить жизнь своему пострадавшему, - и сообщить вам, что ваш пациент, - преподаватель сделал паузу, и, нехорошо ухмыльнувшись, обошел ученика, по лбу которого скатилась капля пота откуда-то с кромки мокрых темных волос, - уже давно мертв.

[indent] Опустившийся на свои же пятки парень ожидал чего угодно, но не такого комментария, что, очевидно, читалось по его лицу, так как колдомедик продолжил:

[indent] - Почему вы так удивлены? – Он улыбнулся шире. – Вы не установили состояние пострадавшего: не проверили сознание, дыхание и пульс. Вы же знаете, мистер Блэк, что проводить любой массаж сердца недопустимо, если у человека сохраняется пульс?

[indent] - Но вы же сказали…

[indent] - Какая разница, что я сказал? Вы должны были проверить мои слова. Вы должны были также проверить как долго человек находится без пульса и дыхания. Знаете почему, мистер Блэк, или вы не учили теоретическую часть?

[indent] - Потому что человек уже давно мог быть мертв, но…

[indent] - Никаких «но». Вы не справились. Умейте признавать свои ошибки.

[indent] - Но я бы почувствовал, что температура и оттенок тела пострадавшего далеки от нормы, если бы тот был мертв, – Сириус все-таки вставил свои пять копеек, подбирая с пола палочку и поднимаясь на ноги. – Я не считаю, что ошибся.

[indent] - Помимо всего прочего, мистер Блэк, вы совершили ряд ошибок при компрессии, - целитель продолжил как ни в чем не бывало, - вы сломали пострадавшему ребра, продавливая его грудную клетку слишком сильно. Вы не умеете рассчитывать силу, молодой человек?

[indent] Ответом целителю было молчание. Больше Бродяге нечего было сказать. Он был зол и разочарован, ведь до последнего был уверен, что делал все правильно. Более того, ему, в отличие от остальных стажеров, не указали на ошибки сразу, отдав предпочтение бесполезному наблюдению за попытками, которые в любом из исходов не принесли бы результат. Похоже, преподавателю не нравился его ученик, впрочем, Сириусу было на это глубоко плевать.

[indent] - Вы можете быть свободны.

[indent] Собрав свои вещи, шатен поспешил на выход вслед за всеми остальными, где ему махнул рукой Фрэнк, ежедневно оказывающийся неподалеку по окончании учебного дня. Похоже, выходные откладывались еще ненадолго.

[indent] - Вам бы умерить свое эго, мистер Блэк, - в спину прилетело напутствие от колдомедика, которое бывший гриффиндорец лаконично парировал:

[indent] - Учту, - ускоряя шаг и направляясь к своему наставнику, поспешившему его похвалить и протянувшему на открытой ладони жевательную резинку. Хвалить Фрэнк любил: обычно, по поводу, но иногда и просто так – чтобы поддержать. – Где там… Я все сделал неправильно, - ответил стажер, разворачивая Друбблс и закидывая ее в рот.

[indent] Лонгботтом, тем не менее, обращать внимание на недовольство Сириуса собой не стал, сразу же переходя к обсуждению каких-то хороших и плохих новостей, что было довольно необычно, ведь они с наставником вроде бы ничего не планировали. Блэк ожидал рядовой разговор на тему собственных успехов и провалов, но, судя по всему, в аврорате намечалось что-то интересное.

[indent] - Раз обе мне понравятся, то, пожалуй, с плохой.

[indent] Насколько Сириус знал, ни одного из стажирующихся в аврорате за практически 4 месяца, проведенных ими на Уровне II, не привлекали к, так называемой, настоящей работе отделения. Большую часть времени обучающихся занимали лекции и практические занятия по законодательству и праву, по оказанию первой помощи, а также по развитию физических и магических (в области атаки и защиты) навыков, необходимых для успешного прохождения первых срезов, обещающих нагрянуть уже в начале нового года. Ни на что другое зачастую не оставалось ни времени, ни сил, оттого энтузиазм стажирующихся примерно спустя месяц с начала занятий заметно поутих. И все же, охрана магического квартала – она же патрулирование – являлась реальной работой, касающейся, в основном, деятельности младших авроров департамента, но распространяющейся и на иных – вышестоящих – сотрудников в периоды обострений военного конфликта или массовых мероприятий. Сириус краем уха то и дело слышал о рождественских переработках, но не думал, что они коснутся Лонгботтома и, уж тем более, стажеров.

[indent] Еще вчера Фрэнк был бы прав и Бродягу с большим процентом вероятности обрадовали бы обе нежданные новости, но сегодня гриффиндорец так отчаянно желал окончания учебных будней и законного отдыха, что едва ли мог выдавить из себя хоть какую-нибудь удобоваримую реакцию. Благо, выдавливать ничего и не пришлось: из аудитории неспеша выплыл мистер О'Флаэрти, зацепившись языком с наставником парня, тем самым, отвлекая Лонгботтома от насущных проблем. Услышав напутствие преподавателя на свой счет, адресованное наставнику стажера, Сириус едва ли заострил внимание на том, насколько более выдержанным он стал. Еще полгода назад, позволь себе кто-нибудь, кого Блэк не считал бы для себя авторитетом, высказаться в подобном тоне, и анимаг бы вспылил, вступая в дискуссию и пытаясь доказать свою – естественно, единственно правильную - точку зрения. Сейчас же, наученный опытом миллиона и еще одного промаха, мальчишка лишь промолчал, предоставляя право Фрэнку самостоятельно разобраться с непрошенным советом. К слову, тот умел это делать лучше, чем кто-либо другой.

[indent] - Всего доброго, мистер О'Флаэрти, - спокойствие и уверенность, сполна транслируемые аврором и в моменте перенятые Сириусом, позволили последнему проводить преподавателя вежливым кивком головы, так, будто все происходящее нисколько никого не задело.

[indent] Обсуждать отношение О'Флаэрти к своему ученику Бродяга не собирался: не с наставником, по крайней мере, и уж точно не сегодня. Шатен не считал, что должен утруждать Фрэнка подобными мелочами. В конце концов, Блэку хоть и было всего 19, но он мог и сам разобраться с конфликтами, возникающими в общении с разными людьми. Лонгботтом не раз упоминал, что всем стажерам нужно учиться взаимодействию с гражданскими и стрессоустойчивости – все это вкупе в любом случае должно было помочь успешному освоению сложной профессии. Сириус же, в свою очередь, старался радовать личными достижениями того, кто был за него в ответе, при этом не забывая хвалить и защищать, когда нужно, закрывая глаза на все промахи. Будто бы Фрэнк и правда гордился малыми успехами стажера, свалившемуся на поруки совсем недавно. Для гриффиндорца такое отношение было ценно и портить что-либо он не собирался. Жаловаться парню, по сути, было и не на что: ведь велик был шанс того, что строгость и придирки мистера О'Флаэрти преследовали самую светлую цель – научить делать работу качественно, оставаясь при этом невозмутимым.

[indent] — Это, конечно, неожиданно, - начало было неуверенным, что Сириус поспешил исправить, - но нет, вопросов нет: десять тридцать утра, Дырявый котел, патруль - после некоторой паузы он добавил, - сэр, - и двинулся в сторону выхода из учебного центра, чувствуя себя при этом слегка выпотрошенным изнутри, как физически, так и морально.

[indent] Блэк не стал сообщать наставнику о сорвавшихся планах, об общей усталости и некоторой разбитости. Думая об этом, он с усердием растирал размягчившуюся жвачку по нёбу языком, используя Друбблс совсем не по назначению: любой ребенок на месте Сириуса выдул бы множество пузырей, которые летали бы здесь еще несколько дней к ряду. Но, во-первых, парень уже давно не считал себя ребенком; а, во-вторых, сладковатый привкус резинки и ее мягкость заметно успокаивали, чем было грех не воспользоваться в сложившейся ситуации. Все договоренности были не важны, если у твоего начальника в аврорате были на тебя далекоидущие планы: это Сириус усвоил довольно рано несмотря на то, что лично столкнулся с подобным впервые. Парень не раз замечал, как исчезают выходные из графика Лонгботтома с легкой подачи его начальника – Аластора Муди. Потому и посчитал неуместными любые жалобы на подобные ситуации. В конце концов, Бродяга желал стать аврором, а переработки и срочные вызовы – такие же важные части работы, как и, к примеру, допрос.

[indent] - Как у вас получается не выгорать? – Сириус остановился, открывая дверь, ведущую в штаб-квартиру, и пропуская наставника вперед. Он направлялся к рабочему месту Фрэнка, где – уже привычно – заканчивался каждый рабоче-учебный день стажера. – Вы часто перерабатываете и практически всегда в хорошем расположении духа, - он продолжил говорить, теперь уже следуя за шатеном. – В чем секрет?

[indent] Правый угол офиса рядом с зачарованным окном, огороженный перегородкой, где стоял массивный, широкий стол, сплошь заваленный бумагами, и располагались несколько разномастных стульев, один из которых – самый мягкий с фиолетовой обивкой – Сириус умыкнул себе любимому с первого уровня Министерства, нашелся довольно быстро и казался неким омутом безопасности, где каждый день заканчивался одинаково: в дружеской атмосфере и за конструктивной беседой.

[indent] — О, результаты, – не дожидаясь приглашения или разрешения, Блэк подхватил со стола увесистую папку, куда самым что ни на есть магическим образом ежедневно собирались отчеты всех преподавателей об успеваемости стажера. Информация предназначалась для наставника и обучающиеся, зачастую, не имели к ней доступа, но Сириус, пожалуй, был слишком любопытен, чтобы не найти причин заглянуть в документы под своей фамилией. Тайным чтение отчетов и личных характеристик оставалось недолго: примерно две первых недели сентября, после которых наставник попросил спрашивать разрешение на ознакомление с любыми документами с его стола, тем самым, пытаясь установить некоторые границы, которые Блэк чертовски часто игнорировал. Повторять из раза в раз одно и то же Лонгботтом не стал, и уже скоро гриффиндорец под его началом чувствовал себя совсем свободно, умыкая папочку о самом себе со стола аврора прямо под носом у последнего. Плюхнувшись на свой стул и ознакомившись с дополнившимися пергаментами за сегодня, Сириус передал папку в руки Фрэнка, терпеливо ожидая, пока мужчина подытожит этот день.

***

[indent] В десять двадцать рождественского утра Сириус трансгрессировал на Чаринг-Кросс-роуд на самый порог бара «Дырявый котел», едва не столкнувшись с посетителем, решившим невовремя вернуться в магловский Лондон.

[indent] - Прошу прощения, - разминувшись с бедолагой, Блэк протиснулся внутрь переполненного заведения. Тут было людно и шумно, все толкали друг друга локтями, а подлетающие напитки и яства то и дело пачкали мантии всех, кому не повезло оказаться у них на пути.

[indent] Фрэнка еще не было: тот был до жути пунктуальным, Сириус знал это как никто другой. Это значило, что ранее чем в пол одиннадцатого ждать наставника не стоило. Свободных мест в баре не было, и Блэк, опершись спиной и частично облокотившись на барную стойку, решил подождать Лонгботтома здесь, дабы особенно никому не мешать. Благо, таких как он – ожидающих – было много и никто ни на кого не обращал внимание.

Кажется, что утро – самое тяжелое время суток, и не важно волшебник ты, маггл, кентав или слизнеобразный бобонтюбер. На самом деле – не кажется. Но у Фрэнка что удивительно, никогда не возникало с ним тех проблем, о которых каждую планерку не ноют, но буквально орут уставшие, осунувшиеся и сонные лица коллег; орут в душе, разумеется, снаружи они – вялые и безмолвные статуи, не потрудившиеся даже ту гадость из уголков глаза повыковыривать, которую Сайрус Лонгботтом всегда в шутку называет «пометом докси». Изредка складывалось впечатление, что за ночь каждого третьего аврора перебежал табун взрывопотамов и они все: с глубокими синяками под глазами, похожими на Мариинские впадины, с выпитым наскоро костеростом (после теоретического табуна, который по ним пробежался), заставляющим их бесконечно-сильно страдать, и в изрядно помятой форме (ведь бытовые чар – для слабаков), - приходили на работу и присасывались к чашечке утреннего кофе, толком не чувствуя вкуса. Понятное дело, что без утрирования и перегибов Фрэнсису в своих размышлениях обходиться не удавалось, но в каждой иронии есть лишь доля иронии, не находите? Да и, ввиду специфики аврорской работы, все это мелочи, и хорошо уже, если коллегам удавалось ходить по утра, тихонько раскачивая травмированные и побитые чарами туловища.

И нет, вы не считайте, что Лонгботтом – сноб. Департамент охраны магического правопорядка и Аврорат в частности – место, которое бывший гриффиндорец бесконечно сильно любил, не смотря на все его бытовые тонкости и усталые лица. Традиции династий – серьёзная вещь, но откатись время назад и имей шатен выбор, он бы не изменил решения – он бы закончил школу и вновь пришел в эти стены на втором уровне и подал бы свои документы на стажировку, превращаясь из мальчишки в мужчину. Потому, быть может, имея уже знакомство со всей подноготной своего отдела и своей работы, зная все нюансы, недочеты, приятные преимущества и высокий шанс травмопасности, которого на службе боевого офицера буквально невозможно было избежать, - если «ты - не волшебнике», как шутят магглы (но даже волшебник не всесильны, как мы знаем), - Фрэнк задал Блэку свой нехитрый, открытый вопрос, стараясь выяснить: понимает ли недавний школьник то, с чем ему придется столкнуться?

Вообще, юношество – чудесная пора, полная энергии, веселья и безумно-прекрасной неизвестности, называемой «светлым будущем». Печально лишь то, что будущее сейчас, в рамках магической войны, было весьма туманным, независимо от возраста или чистоты крови; независимо от того, к какой стороне примкнул, следуя зову совести и нормам личной морали. Сколько раз Лонгботтому уже приходилось прикрывать братские спины от крова-красных и изумрудных лучей, навещать сослуживцев в стенах Святого Мунго, со сколькими прощаться, сообщая их семьям печальные вести? Сколько раз ему самому лишь чудом удавалось вернуться обратно домой, закрывая ноющие от ярких вспышек глаза и распахивая их на следующее утро? Фрэнк соврет, если скажет, что ему не страшно. Страх – обычен, обыден и, что удивительно, прост, - намного проще любви или ненависти, испытываемыми нами годами. Но когда ты юн, когда взрослый мир – открытая, непонятная, но любопытная книга, а вертящееся на языке страшное слово «война» – романтическая баллада о злодеях и героях, которые всех плохишей побеждают, - все намного сложнее, чем может казаться. Потому что незнание не освобождает от последствий, а знаний не будет до тех самых пор, пока эти последствия тебя порядком не потрепают, спуская со сказочных высот на бренную, усыпанную дымчатым пеплом землю.

Блэк смотрел на Лонгботтома в упор, испытывая его взгляд на прочность, но подобные гляделки не тронули ни мускула на лице Фрэнка – он слишком не выспался, чтобы переживать в эти десять минут хоть о чем-то, важнее кружечки долгожданного кофе. Ко всему прочему, шатену было интересно, что в понимании Сириуса представляет их себя его будущая работа, и ожидания юноша оправдал, довольно подробно перечислив обязанности сотрудников департамента охраны магического правопорядка. Точно так же, как их когда-то представлял себе сам мужчина, с одной лишь разницей – пример отца перед глазами, красочно демонстрирующий не только рутину аврорской работы, динамично сменяемой погонями, драками и розыскными операциями, но и последствия этих динамик, въевшееся в носовые пазухи запахом мазей, лечебных зелий и двухдневных бинтов на излишне-глубоких, тронутых чарами, ранах.

Минуты неловкого молчания в промежутке ответов юноши скрасило важное событие – завтрак наконец-то принесли, и официантка ушла к тем столикам, что были заняты на веранде кафе, оставляя мужчин наслаждаться утренней трапезой. Ароматный напиток, насыщенной горечью свежемолотого кофе и мягкостью молока, приятно коснулся кончика языка Фрэнка, в мгновение ока приободряя всевозможные вкусовые рецепторы.

- Первый день – всегда теоретический, так что не спишите пока с выводами, мистер Блэк, - произнес шатен, осторожно отрезая ребром вилки кусочек растекшегося по тарелке яичного «глаза». В деле завтрака, как и в деле поиска подхода к человеку, который в ответ на щекочущий вопрос принял оборонительную позу, пусть даже вопрос быть не столь щепетильный, каким мог оказаться, – стоит быть неторопливым и последовательным. – Ваше общее представление о работе подразделения верно. Борьба, розыск и риск – три столпа, на которых держится профессия. Но если первое и второе – обыденность, разбавленная скучной теоретикой и отчетностью, к рутине которых придется привыкнуть, то третье – не пустое и красивое слово, а вполне четкое, имеющее некоторые границы. Потому что риск не должен быть пустым или героическим, он должен иметь ценность, иначе все это закончится весьма печальной и бессмысленной смертью. Как считаете? – бекон незначительно пересолили, но он все так же приятно похрустывал на зубах, мешаясь во рту с мякотью вареного яичного белка. Отвлекаясь от блюда, Лонгботтом коснулся губами кружки с кофе, тут же вскидывая брови – в ответ на вопрос, брошенный ему Сириусом. Все честно, тот кто задает вопросы, должен иметь опыт на подобное же и отвечать, ведь без практики обдуманных ответов навык продуманных вопросов потеряется.

По ту сторону окна, от которого молодых людей отделяло два небольших квадратных столика с салфетницами и деревянными подставками для столовых приборов, по небу ползли пепельные тучи, украшенные молочными оборками, похожими на кружево. Дождь то ли собирался, то ли нет – непонятно, обладали ли зачарованные окна Министерства магии даром провиденья, – но черные штрихи птичьих силуэтом даже и не думали спускаться ниже к земле, наталкивая на мысли о маловероятном исход дождливого сценария. И все же, Лондон не спешил укутываться в ураганный ветер и гнать от себя прочь стопки облаков.

- Как не очевидно, но все дело в традиции. Хотя, если вы слышали о моем дяде и том, что вопреки семейному порядку он предпочел иную стезю, то понимаете, что в отклонении от некоторых правил нет ничего плохого, - Лонгботтом достаточно быстро одолел яичницу и слегка отодвинул от себя тарелку, меняя ее с чашкой местами. На «Вы» так на «вы», не проблема. – Все люди свободны, каждый имеет право выбора. Аврорат – мой выбор и да, быть аврором непросто. И обстановка, сложившаяся в магическом мире в последнее десятилетие, этот выбор только сильнее укрепила, - все-таки этот мальчишка – интересный экземпляр, работать с ним скучно не будет, подумалось Фрэнку. – Хотя, надо понимать, что реальность службы в Авторате далека от юношеского романтизма. И серьезная физическая, ментальная травма или смерть тут – обычное дело.

Наелся или нет – Лонгботтом так и не понял, так что, открывая меню, которым он слегка пренебрёг поначалу, шатен принялся скользить глазами по строчкам на желтоватой бумаге, ни на секунду не отвлекаясь от вопросов, ответы на которые давал.

- На самом деле, все просто – люди, независимо от того простецы они или волшебники, внимательнее всего слушают, запоминают и верят тому, что говорят шепотом. Громкие же обсуждения, независимо от темы, мало кого интересуют. Такое не воспринимают всерьез, ибо какой толк в секрете, если о нем не стесняются говорить? – аврору по-доброму усмехнулся, пожимая плечами и вновь отпивая немного кофе из белой кружки с широкими полями. – Магглы – прагматики и немного агностики в том, что касается сверхъестественного. Пока не увидят – не поверят. Так что, до тех пор, пока вы не принялись размахивать палочкой во все стороны и ломать их хрупкую психику – все в разумном порядке. А внешне мы с вами, - ну да, распахнутая мантия поверх костюма на Фрэнке смотрелась аляповато, в то время как Сириус догадался ее снять и повесить на спинку стула, - не сильно-то отличаемся от английской молодежи. Последние пару лет модно наряжаться во что-то готическое. – Раздел с десертами привлек внимание мужчины далеко не сразу. Он редко позволял себе сладкое – не хотелось; не то, чтобы любил. Однако строчка «вишневый пирог» с пометкой «новинка», которую он ранее не видел, заинтересовала. – Что касается наставничества,  - то это мой личный вызов самому себе. И хороший шанс не просто поделиться знаниями, но и научиться чему-то новому  - широко улыбнувшись и подняв глаза от меню, добавил бывший гриффиндорец, упираясь взглядом в лицо Сириуса, скрещивая теплый-голубой с холодным-серым и, помедлив немного, перескочил глазами на официантку, подзывая девушку к себе. – Я бы не отказался от десерта, - пояснил он стажеру, хотя весь секрет был в том, что Лонгботтом ел один, максимум два раза в сутки, на дополнительные трапезы времени, как правило, не хватало. – Кусочек вишневого пирога для меня, пожалуйста. И еще по чашке кофе мне и моему коллеге, - вновь взгляд на Сириуса, но все еще обращаясь к официантке. - Десерт молодой человек выберет себе сам?

Фрэнк отчетливо помнил тот день – день своего шестого дня рождения. В ту среду он впервые в своей жизни оседлал взрослую волшебную метлу. Конец весны в тот год выдался невообразимо теплым и майское солнце пятнадцатого апреля настойчиво пробивалось сквозь молочные штрихи облаков, скользящие по девственно-голубому небу. В материнских цветниках в то утро жужжали проворные пчелки, где-то над крышей семейного особняка пели птицы, цепляясь своими коготками за темно-серую черепицу, а в уютной гостиной, воздух которой насквозь пропитался цветочными ароматами с нотками цитруса, с широкой полки камина на отполированный до блеска паркетный пол с оглушающим звоном рухнул оловянный солдатик, оставив в паркете глубочайшую вмятину. Вслед за солдатиком на паркет рухнул дорогой чайный сервиз в полном своей комплекте, стоящий ранее на журнальном столике, несколько подушек, засыпавших собой диван, и напольная лампа, взлетевшая под потолок вместе с другими предметами интерьера. Завершающим штрихом череды падений был темноволосый мальчишка, устроивший весь этот переполох. Он «звездой» повис на широком каркасе люстры, зацепившись за ее витиеватые крючки-украшения драными теперь штанами, и с трудом старался удержать в крохотной ручке облупившееся древко отцовской метлы. Когда метла, тайком добытая в подвале, взметнулась вверх, набирая скорость и чудом лишь не протаранила потолок, а затем, сделав под небом мертвую петлю, устремилась обратно в гостиную, Фрэнк зажмурил глаза, стараясь затормозить, и впечатался в эту треклятую люстру, едва уцелев, и совершенно же волшебным образом заставив мелкий декор гостиной взмыть в воздух. Веселое, короче говоря, выдалось утро.

Юный Лонгботтом плакал и хохотал, вися на люстре. Однако, важно было лишь то, что не поломалась отцовская метла, а руки, ноги и голова значения не имели. Ему было смешно и страшно одновременно. Смешно от того, как удивительна была скорость, с которой он мчался и это чувство полета, которое даже сейчас, вися на люстре, ему хотелось вернуть и испытать еще хотя бы разок. Страх же был другим, совершенно противоположным: он смешивался в единый коктейль с тревогой и виной, неприятной горчинкой отзываясь на корне языка; страх не за себя, а за то, что он умыкнул из подвала метлу и едва ее не сломал, поддавшись сомнительному желанию быть похожим на взрослых, быть одним из них. Фрэнсис смеялся, утирая свободной кистью крупные слезы, стекающие от скул к подбородку. Адреналин обжигающим жаром клокотал в мальчишеской груди, эхом отзываясь в ушных перепонках и до красна раскочегаривая щеки, а пальцы рук, стоп и кончик носа необычайном образом замерзли, сделавший белыми, точно у снежного человечка. Именно таким его обнаружила Августа, примчавшаяся на шум со стороны кухни: взъерошенным, смеющимся сквозь слезы и красным, точно переспевший томат. От матушки пахло вишней и бисквитно-сливочным тестом – она готовила вишневый крамбл на десерт, который должны были подать к обеду. Но по тому, насколько молниеносно вытянулось материнское лицо, как тонко сжались ее губы, расчерчивая анфас на две неравные половинки, и как картинно улеглись морщинки между изогнутых бровей, можно было без слов понять, что Фрэнсис, к своему стыду, это вкуснейшее лакомство в свой шестой день рождения так и не получил.

И в общем-то, если задуматься, полет был не так уж и плох – даже прекрасен! С фееричным финалом – выплеском стихийно-воздушной магии у несовершеннолетнего волшебника. Мальчика бы похвалить за оригинальность, хотя планом тут и не пахло, но устроенный Фрэнком погром, в том числе разбитый фамильный сервиз ручной работы, над поиском кусочков которого и починкой домашним эльфа пришлось мучиться не меньше трех часов – без сомнения указывал на то, что Августа не из тех, кто хвалит напропалую. Она и без стихийных выплесков знала, что в жилах ее сына течет чистейшая родовая магия. Вопрос был в аккуратности, которой Фрэнсис – хотел он того или нет – должен был научиться. И в умении думать до того, как придется разгребать нелицеприятные последствия. Он же будущий наследник рода, не в его интересах умереть молодым и глупым.

Интуитивно перехватывая ладонью правой руки подлетевшую в воздух монетку оказавшуюся золотым галлеоном, Лонгботтом думал о том, что за некоторые уроки жизни и отдельные эпизоды строгости прямиком из детства он был чертовски благодарен Августе. Конечно, с возрастом его характер превзошёл командно-матриархальный напор матери, но в своём видении жизни и умении ее ценить, умении не бросаться в омут с головой, рискую этой головы решиться – шатен был с ней солидарен. И именное этому уроку ему, отчего-то, хотелось научиться Сириуса. Юный Блэк, после их разговора в кафе, виделся аврору ребенком, который как будто бы еще не достиг той незримой границы, где «детскость» обрывается и наступает «взрослость». Это было неплохо, в каждом взрослом должно оставаться хоть немного мальчишества – оно не позволяет жизни стать непроглядно-серой и безвкусной. Но в том, что касалось работы в ДОМП и ее далеко не детской изнанки, то в данном случае ребяческая наивность и уверенность в свое бессмертии – худшие качества, которыми мог бы обладать аврор. И в задачу Фрэнсиса входило решение этого сложного уравнения: как внедрить в мозг мальчишки, имеющего значительный потенциал, жизненно-необходимые установки, параллельно не разрушив его внутренний стержень?

- Нет, я был вратарем, - улыбнулся в ответ на вопрос стажёра, показательно словив еще два подкинутых в воздух галлеона. С реакцией у Фрэнка и правда все было отлично, за исключением того случая из детства. Хотя, если учесть, как ему повезло не порезаться на соломку, на скорости впечатав себя в золотую люстру, полную крючков и острых уголочков, то да, вовремя сгруппироваться шатен умел, как и вовремя среагировать, если в том была необходимостью. – Тебе, как загонщику, тоже, думаю, не составит труда научиться подобному трюку, - да, Фрэнсис внимательно читал личное дело новичка и выделил в нем для себя несколько интересных деталей. – Вообще, знай, что большинство выдающихся авроров в юности играли в квиддич – это наш крохотный секрет, - добавил он, опуская до шутливо-заговорщического тона, вместе с тем, как пол зачарованной телефонной будки спускал волшебников под землю – прямиком в Атриум.

Лонгботтом-младший никогда не был шутником-затейником, как его отец, но без юмора эту жизнь жить было сложно. «Слишком серьезное восприятие окружения – первый шаг к сумасшествию», как любит говорить Сайрус. И истина в этом была, хотя переигрывать, само собой, не стоило.

Величественный по своим масштабам холл британского Министерства Магии встретил мужчину и его стажера привычным гомоном – в Атриуме были люди всегда, даже ночью, однако в полуденный час количество волшебников на один метр сокращалось до единицы. Все дело в том, что львиная доля сотрудников уже разбежалась по своим местам, увлеченно занимаясь работой. А посетители предпочитали покидать Министерство Магии сразу, как только разберусь со всеми накопившимися в его стенах делами, в том числе – посещениями залов суда, слушания в которых назначалось не позднее девяти часов утра. И все равно, вопреки малому числу людей, задерживать в холле надолго не хотелось.

На втором этаже, в Департаменте охраны магического правопорядка, между тем, было необычайно тихо для слуха незнающего человека, но ухо шатена к подобной тишине было привычно. Выходя из лифта вперед стажёра, Фрэнк уверенно направился к дверям Штаб-квартиры Аврората. – Не отставай, - негромко произнес он, обращаясь к Сириусу, и басистое эхо мужского голоса разлетелось по залу, убегая вверх и теряясь в недрах небесной имитации, называемой потолком. Затем двадцать с небольшим шагом, пересекая входную зону аврорского офиса и поворот в первый коридор по левой стене, сплошь и рядом увешенной плакатами, листовками и рабочими ориентировками с лицами подозреваемых, мимо лекционных залов и смотровых комнат. Учебный центр был выстроен таким образом, что ни одна из дверей не казалось чем-то примечательным до тех пор, пока ты ее не откроешь. Лишь латунные таблички на некоторых дверях скромно сообщали что из себя представляет та или иная комната.

– Нам сюда, - хватаясь ладонью за металлическую ручку и дернув ее на себя, Фрэнк в пригласительном жесте махнул в сторону входа, пропуская Сириуса внутрь аудитории.

Комната, в которой оказались волшебники, была огромна и уходила своим полом глубоко вниз, а потолком высоко вверх, под затянутое сероватыми тучами зачарованное лондонское небо, под которым размазанными кляксами летали два стажёры. Со стороны полигон-аудитория, расположившаяся в недрах учебного центра Аврората и, без сомнения, заколдованная чарами незримого расширения, напоминала собой гигантскую квиддичную арену, с той лишь разницей, что отсутствовали привычные глазу трибуны. Вместо них были гладкие стены, с углублениями на «первом этаже» в виде подсобных помещений, раздевалок и душевых, разделенных на мужские и женские. Вдоль стены по правую руку от входа, вниз, к дну стадиона, тянулась длинная стальная лестница, имеющая в середине выход к трибуне со смотровой площадкой. На трибуне стоял Аластор Муди и, прибегая к помощи соноруса, привычно обругивал студентов, не стесняясь применять волшебную палочку к их нелепым попыткам оттачивать свое «боевое мастерство». Подход старшего аврора был уникален в своей лаконичной простоте, однако вполне мог спугнуть новичка-перводневку.

- Да, новички первого дня сюда не заглядывают, - плотно закрывай за своей спиной звуконепроницаемую дверь и перекладывая ладонь на плечо Блэка, Фрэнк слегка надавил, призывая парня к спуску по лестнице. Сам он пошел следом, за руганью Муди не замечая, как едва-слышно поскрипывает под подошвами аврорских ботинок прочная сталь. – Собственно, в ближайшую неделю ты вовсе не должен был узнать об этом полигоне. Но я решил, что стоит начать экскурсию с самого вкусного, а затем уже перейти к остальному, - вообще, если осмотреть Сириуса с ног до головы в этом его костюме, мантии и туфлях, можно было сделать Лонготтому выговор за арорский произвол – ведь вести стажера в подобной наряде на площадку, где оттачивали ловкость, выносливость и боевое мастерство, значит заранее готовить его к показательной неудаче, что совершенно непрофессионально. Хотя, слушая, какими синонимами и прилагательными крыл своих учеников Муди, отбрасывая их друг от друга чарами за мелкие ошибки, то вопрос о непрофессионализме шатена можно было снимать с повестки, как минимум до конца нынешнее дня. Да и мальчишке-стажёру необходимо было на ярком примере понять, что пыл свой ему стоит слегка поумерить.

Воздух стадиона трещал от напряжения и магии в тот момент, когда Лонгботтом и Блэк спустились к его дну, а затем, всего на пару мгновений, полигон умолк, пронзенный полнейшим молчанием, - подопечные Аластора устроили себе пятиминутный посиделки у стенки в попытке восстановить дыхание, а «летуны», зависающие под потолком, взяли передышку от дуэли, безмолвно накручивая мертвые петлив в вышине.

- С чего начнем? – не теряясь, спросил стажёр, оборачиваясь к шатену с легкой улыбкой на мальчишеских губах. Его острое нетерпение можно было потрогать руками, сжимая в ладонях и ощущая пальцами его огненный жар.

- С подготовки, - произнес мужчина, ответно улыбаясь, параллельно скидывая с плеч черную служебную мантию и вешая ее на перекладину лестничных перил. – Для начала, вытяни обе руки в стороны, – добавил командным тоном, и взмахом волшебной палочки транфигурировал наряд парнишки в спортивный магловский костюм, а туфли – в кеды. – Чары должны продержаться не меньше часа, - пояснил шатен, осматривая Сириуса с ног до головы. Это выглядело более приемлемо для тренировки, чем официальный наряд. – А теперь вперед, на песочную арене в центре, чтобы никого не задеть. Я сразу за тобой.

Весь стадион был выстлан плотным, холодным покрытием, похожим на резину, расчерченную белыми полосами, делящими его на беговые дорожки, а в центре полигона пышной песочной насыпью было уложено большое, овальное поле, предназначение которого менялось от случая к случаю.  Фрэнк коротко назвал это место «ареной», и заходя за борт имитируемого «ринга», шагов чере пять, мужчина остановился. – Останемся тут, – громко произнес он, заставляя Блэка замереть в нескольких шагах от себя и обернуться. Ход, который планировал предпринять Фрэнк, все так же слабо попахивал профессионализмом, но что уж поделать – всем не угодишь. – Ты сказал мне, что «хорош в боевке». Верно? Мне это понравилось. Хочу проверить, если позволишь, - короткий взмах правой руки и невербальный экспеллиармус буквально вырвал волшебную палочку из ладони стажёра, приземляя ее в пальцы бывшего гриффиндорца, оставив мальчишку безоружным и беспомощным. – Быть аврором, значит уметь не только пользоваться магией, но и самим собой – своей головой, своими ногами, своими мышцами. Ударь меня, - играть в поддавки Фрэнк никогда не умел и учиться не планировал.

В эту игру следовало бы играть двоим, без посторонних. Но никто не предупредил учеников Муди («летуны» из интереса приземлились и подошли поближе) и самого Аластора, что встревать не стоило. И если старший аврор со своего места на трибуне не сдвинулся, с внимательным прищуром и ухмылкой наблюдая издалека, то через некоторое время после того, как Фрэнк поставил перед Сириусом задачу, которую тот пытался выполнить, их имитируемую «арену» окружила небольшая группа стажёров второгодок. Во влажных темных волосах потомка чистокровного рода тем временем уже порядком запутался песок, но поражение он признавать отказывался.

- Хорошо, с этим закончили, - наконец скомандовал Лонгботтом, потирая ушибленное в какой-то из моментов плечо и возвращая волшебную палочку его обладателю. – Вопросы есть? – а затем обернулся к ученикам Аластора, замахом руки за плечо вызывая их на поле вместо себя. – Выходим, перерыв окончен, - эти дети тут затем,  чтобы учиться,  а не глазеть, разинув рты. - Играем в трое против одного. Блэк на атаке. Вы трое на защите. Расход в разные стороны, щиты заранее не колдуем. Приказ понятен? - голос Фрэнка звучал уже не столь дружелюбно, как в кафе утром. - Не слышу ответа!

- Так точно, сэр, мистер Лонгботтом! - хором отозвались второгодки.

- Атаки по счету: и раз, и два, и три, -  без ускорений. Очередь атак без системы, игра на внезапность. И так... стойки для обороны принять! - скомандовал тройке парней в спортивных нарядах, заметно потрепанных на локтях и коленях. - Начинает Блэк, - коротко кивнул, обращаясь к Сириусу, - по готовности.