Она — живое воплощение того, ради чего наши семьи хранят свою кровь и традиции. Когда она входит в залу, это не просто появление — это утверждение. Ее платья не кричат о последней моде, они вещают о ней. Шелк, бархат, вышивка, столь тонкая, что лишь при ближайшем рассмотрении понимаешь ее сложность — все это лишь достойное обрамление. Но ее истинная роскошь — не в платьях. Она — в ее осанке. В том, как ее подбородок чуть приподнят, а взгляд, спокойный и всевидящий, скользит по собранию, отмечая все, но не выказывая суеты. Ее улыбка — это искусство; она не растрачивает ее на каждого, но когда она ее дарит, это воспринимается как высшая милость.
С ней можно говорить о чем угодно — о последней выставке гиппогрифового искусства, о сложностях перевода древних рун в современных изданиях, о политических интригах в Министерстве. Ее ум — это отточенный клинок, скрытый в ножнах из светской любезности. Она не спорит, она ведет беседу, ее аргументы точны и безупречно логичны, и в них нет места глупой эмоциональности. В ее обществе я чувствую… покой. Покой от того, что мне не нужно упрощать свои мысли, не нужно скрывать свою сущность.
Она понимает бремя происхождения, ибо несет его с той же грацией, что и я. Она — ровня. Не просто по крови, но по духу. В ее присутствии я не чувствую тяжести своего имени, ибо она несет свое с такой же легкостью. Это не та девушка, что будет строить из себя дурочку или требовать внимания капризами. Ее сила — в ее незаметной, но неоспоримой компетентности во всем, что касается нашего мира.
Я мог бы назвать ее своей подругой, и это слово обрело бы свой истинный, почти забытый вес — союз равных, основанный на взаимном уважении, а не на мимолетной привязанности. Она — напоминание о том, что наше общество, при всех его пороках, все еще способно рождать совершенство.
